Создатели «Попкорн Драмы» о театре честной нелепости и развитии жанра импровизации

Данила Чекрыгин и Егор Янышев – создатели первого воронежского театра импровизации «Попкорн Драма», который сейчас стремительно развивается на уютной площадке театральной квартиры в доме на Пятницкого, 52. Импровизация – всегда сюрприз и для зрителей, и артистов, но за каждой свежей идеей всегда скрывается многочасовая учёба и интенсивные тренировки, а также невероятное количество сил, которое артисты тратят на то, чтобы поддерживать свой проект на высоком уровне.

О том, как не сдаваться и идти к своей цели, о взлётах и падениях в работе над театром импровизации Егора и Данилу расспросила Лада Кулинич, автор театрального телеграм-канала «Девушка у сцены».

– Расскажите историю вашего проекта. С какими кризисами пришлось столкнуться?

ДАНИЛА: Мы начали с кризиса. У нас закончились все проекты, Егор ушёл из театра, я какое-то время был без постоянной работы. Мы как-то сидели, обсуждали и подумали, что было бы круто ворваться в импровизацию. Сначала хотели вписаться в телевизор, а потом подумали – чем театр хуже? И начали понемногу играть спектакли. Сначала в «Разгаре», по дружбе нас Рома (Роман Азаров – создатель арт-лаборатории «Razgar») пустил. Было всё здорово, но не очень удобно, потому что приходилось постоянно собирать и разбирать площадку. В феврале 2023 года мы переехали на Пятницкого, 52. И вот тут начались настоящие кризисы. Потому что до этого была беззаботная жизнь, когда вы раз в неделю играете спектакль, пару раз на неделе встречаетесь, репетируете. Вообще всё класс, всё заряжает, всё супер. А потом вы начинаете заниматься бизнесом, начинаете строить театр, и проблемы просто лезут отовсюду.

Независимому театру всегда не хватает денег. Первые полгода мы просто радовались тому, что в этом месяце мы ушли в минус меньше, чем в прошлом. И вот так проходил почти весь наш первый сезон. Потом ближе ко второму сезону, мы стали играть по два-три спектакля в неделю. Это нужно было организовывать, на все это нужно было продавать билеты. В какой-то момент мы полностью выдохлись – где-то в канун Нового года, а потом произошло, видимо, какое-то чудо. Мы поняли, что хотим дальше развивать проект, перезагрузились, набрались энергии и направили ее на «Попкорн Драму».

– Что побуждало вас двигаться вперёд?

ДАНИЛА: Я очень много видел видео в интернете, где у чуваков, которые открыли общепит, спрашивают: «Что вы посоветуете тем, кто собирается открыть общепит?» – «Я посоветую им не открывать общепит». И я понимаю этих людей, потому что театр – это тоже такой же бизнес, а это очень много проблем.
Но, в отличие от общепита, у нас есть спектакли. Они побуждают двигаться вперед. После хорошего спектакля хочется сыграть что-то ещё. Мы здесь (в Попкорн Драме) делаем всё, что хотим, и это получается классно: людям нравится, артистам нравится, а значит, мы делаем хорошее дело и для себя, и для других.

– Чем импровизация сложнее привычной драматической школы? А, может, легче?

ЕГОР: Я на самом деле считаю, что импровизация – это высший способ существования актера на сцене. Артист, пришедший в импровизацию из драматического театра, понимает, что здесь больше требований. Актёр становится супергероем, который должен быть очень эрудированным. Если зрители просят сыграть врача, то для того чтобы помочь им поверить в игру, мало лишь выставить пальчики вперед и попросить медсестру вытереть лоб. Нужно использовать терминологию и вести себя как врач. В импровизации ты никогда не знаешь, что произойдет сегодня в спектакле, поэтому тебе нужна большая подготовка, какой-то бэкграунд. А если говорить о том, чем проще импровизация, – так это отсутствием текста.

ДАНИЛА: Есть ещё важная разница между пониманием импровизации и классической школы, потому что в России классическая школа – это именно школа переживания, а импровизация как раз идёт с другой стороны. Если ты играешь врача, ты можешь изучить работу врача. В классическом театре все эти эмоции нужно простроить, понять, разобрать. Школа импровизации работает больше от внешнего. Главное, чтобы все понимали происходящее. А что я там чувствую, насколько глубок мой образ, это не так важно.

ЕГОР: В импровизационном театре в основном важна работа с окружающими, с партнером по сцене. Если считаешь, что твой партнер гений, и он отвечает взаимностью, между вами сложится коннект, на энергии которого вырастет крутая сцена. А это значит, вы дышите одним воздухом, что в импровизации тоже очень важно.

– Есть ли особенные спектакли, которые вы помните до сих пор?

ДАНИЛА: Мы называем спектакли форматами. Мой самый запоминающийся формат это «Нейросеточка». Мы как-то играли дельфинов, на которых кто-то направил атомную бомбу, а у нас из оружия была только пушка для буллинга. И мы направили её на бомбу, начали её оскорблять: твоя мама такая жирная, что она весит несколько мегатонн. Это был мой самый любимый момент, когда мы забуллили атомную бомбу так, что она развернулась и улетела.

ЕГОР: Мне запомнились спектакли, которые были в самом начале пути. Больше всего – самый-самый первый спектакль, самое первое «Фиаско. Вестерн». До сих пор помню своего персонажа, китайца Чана, и почти все сцены. Также мне вспоминаются первые «10 свечей». Тогда набилась полная квартира, и у нас получилась одна из лучших историй. Хотя мы впервые пробовали не смешить зрителя. Это был очень живой и атмосферный спектакль-хоррор. Было жутко после выходить из театра, потому что на улице в полной темноте моргал свет в лампах фонарей, и после такого формата это реально пугало.

ДАНИЛА: Вообще у нас все показы максимально разные. Обычно у меня держатся очень яркие эмоции после них. Например, мы недавно сыграли «Фиаско. Время», и я считаю, что это был шедевр. Но уверен, что мы на следующей неделе сыграем новое «Фиаско», и я буду считать, что уже это было самым крутым. Мне ещё очень запомнилось, как мы играли «Он – Кихот!» в Екатеринбурге на фестивале «Фишфабрик» (мультижанровый фестиваль, который проводит местный Центр современной драматургии — ред.). Зал был в два раза больше нашего. Сцена была размером со всю нашу квартиру, и мы много всего нового придумали. Зал рукоплескал.

– Появляется ли иногда желание повторить сцену, персонажа, импровизационную постановку снова?

ЕГОР: Есть классные модули, которые хотелось бы повторить, вроде «Фиаско. Время», потому что временная петля – неизведанная и сложная, и тем самым интересная тема. Но повторять сцену или персонажа нет никакого желания. Когда ты получаешь кайф от того, что ты придумал, то не думаешь о том, как это сохранить. Всегда можно создать что-то ещё.

ДАНИЛА: Да, мы очень легко относимся и к персонажам, и ко всем решениям, которые приходят к нам, потому что для артистов и зрителей они такие классные из-за того, что родились в моменте.

– В чем философия «Попкорн Драмы»?

ДАНИЛА: Мне очень нравится говорить, что мы лечим всех травмированных театром. Тех, кто попал на что-то ужасное, и поэтому перестал ходить даже на хорошие постановки. Мы балансируем между театром и шоу. Наш путь – это быть театром честной нелепости.

– О чем вы мечтаете? Чего хотите для вашего театра импровизации?

ЕГОР: Мы мечтаем, чтобы он не закрылся, и о билборде – вот такие две мечты.

– Можно подробнее про билборд?

ЕГОР: У нас есть такая небольшая мечта арендовать билборд, пускай на самый короткий срок, мы повесим туда плакат «Попкорн Драмы», и там будут наши улыбающиеся лица. А если серьёзно, то есть мечта создать такую команду, которая понимает друг друга с полуслова или вообще без слов, и ещё одна мечта нести наше знамя долго и далеко. Чтобы мы приезжали в какой-нибудь другой город, а там о нас знали и ждали нас.

ДАНИЛА: Хочется показать людям, что импровизация – это честный театр, настоящий, какой он может быть. Ну и ещё материальная мечта, чтобы было помещение побольше.

– Какие планы на ближайшее будущее?

ДАНИЛА: Мы открыли лабораторию, где мы показываем эскизы наших будущих форматов, пробуем их на зрителя, потом отбираем и решаем – реализовывать или нет. Сейчас хотим попробовать что-то бессловесное. Пока мы придерживаемся комедийных форматов, а хочется попробовать где-то клоунаду, где-то комедию масок, невербальный или пластический театр. Но не уходить в перформанс, а показать человеческое. Не про то, какой красивой может быть пластика, а про партнера, про взаимодействие, про зал.

ЕГОР: Еще из планов развитие Boosty – площадки, на которой люди могут смотреть на нас из любой точки мира и поддерживать нас, для того, чтобы мы нашли финансирование на будущие проекты. Ещё хотелось бы перейти на YouTube. У нас есть очень большое желание снимать такие короткометражные юмористические фильмы и сериалы. Наконец, в планах взяться за настольные ролевые игры, потому что импровизация отчасти вышла из них.

– Есть ли какие-нибудь секретные техники, традиции и ритуалы, которые важны для импровизации?

ЕГОР: На самом деле, есть некоторые вполне чёткие правила. Импровизации можно научить любого человека, как математике. А уже потом ты добавляешь туда сердце, душу, свой талант, и тем самым насыщаешь свою игру. Мы придерживаемся правил импровизации, которые пошли из трудов Кита Джонстона – театрального деятеля, англо-канадского драматурга. Также мы используем всякие тренинги на психофизику, чтобы больше доверять партнеру. Когда мы знаем друг о друге больше, это сильно помогает в сцене.

ДАНИЛА: По поводу традиций. У нас есть такая примета, что нельзя делать прогон формата накануне показа, потому что если прогон будет хороший, то спектакль будет плохой. Так в целом и в других театрах, но у нас есть своя специфика. На тренировке нужно познакомиться с сеттингом выбранной темы, узнать обо всех подводных камнях, и вообще держать себя в тонусе. И когда на следующий день приходится играть то же самое, энергия спадает. Поэтому тренируемся мы обычно за несколько дней до показа, чтобы успеть обновиться и начать с чистого лица.

– Что сформировало вас как актëров?

ЕГОР: Меня сформировал театральный кружок в школе и театральный институт. В моей семье никто не был против, чтобы я пошел в рискованную профессию актера. Родители всегда поддерживали, и я ещё в школе понял, что это получается лучше всего. Не геометрия, не биология не химия, а вот именно это.

ДАНИЛА: Я не считаю себя сформировавшимся актёром, потому что я никогда не играл в театрах. Поэтому я в театре импровизации, так как это не совсем актёрское актёрство и по жанру подходит мне больше всего. Я всё время ухожу оттуда, где мне начинает что-то надоедать.

ЕГОР: Значит, ты быстро сдаёшься?

ДАНИЛА: Нет, скорее я экологично к себе отношусь. Я легко отпускаю, если чувствую, что мне здесь некомфортно. Я ушёл с механико-математического факультета МГУ, потом ушёл с физического факультета ВГУ, и в это время был набор на курс в театральный институт. Я поступил, и оттуда не хотелось уходить, поэтому его я закончил. Пару лет кочевал в Москве в независимых проектах, вернулся в Воронеж, и здесь возникла «Попкорн Драма».

– Какие драматические спектакли на вас повлияли?

ЕГОР: Я думаю, что на самом деле на «Попкорн Драму» сильно повлиял спектакль «Двенадцатая ночь» Юрия Муравицкого, поставленный в Никитинском театре. Инструменты, которые мы там получили, умения, которые нам дали, перенеслись сюда. Особенно они пригодились для формата «Фиаско. Шекспир», где все актёры говорят белым стихом.

А ещё – спектакль Гришковца «Как я съел собаку». Там на сцене не было практически ничего, а он своим рассказом держал огромный зал. Это поражает. Гришковец создает театр при помощи себя самого, он сам является своим главным инструментом, и это мне очень близко. Хочется развиваться в этом направлении.

– Возможна ли в театре импровизации режиссура?

ЕГОР: Для нас важнее всего не режиссура, а именно наставничество. У нас нет репетиций, а есть тренировки, соответственно, должен быть какой-то тренер, который может тебя повести за собой и сказать о вещах, которые ты не можешь отследить, играя на сцене. Когда вы берётесь за любой импровизационный формат, у актёров приходят идеи, они начинают что-то делать, и нужен кто-то, кто будет сидеть в зале со стороны зрителей и говорить, что можно делать, что нельзя, где была ошибка, что работает, а что – нет.

ДАНИЛА: Отвечая на этот вопрос, скажу так – смотря что называть режиссурой. Некоторые форматы мы застраиваем изначально. Например, есть «Фиаско. Шекспир», который мы каждый раз по-разному играем, какие-то вещи меняются, но есть и то, что можно назвать режиссёрской работой. «10 свечей» тоже по большому счету срежиссирован, но это настолько свободная режиссура, насколько свободы может себе позволить режиссёр. Он может дать опорные точки, сказать, что делать в тот или иной момент, но всё остальное равно лежит на артистах. Поэтому режиссура возможна, но она не имеет такое важное значение, как в классическом драматическом театре. Просто мы стараемся довести форматы своих спектаклей до идеала, до наиболее удобоваримого для зрителя продукта, и это попадает под определение слова «режиссура».

Следить за анонсами событий театра «Попкорн Драма» можно на странице проекта в соцсети ВКонтакте.