Алексей Загородных: «Мастерская для художника — это убежище»

Художник показал свою студию и рассказал, как ему пригодились пистолеты в Белграде, и зачем из его мастерской украли Дэвида Боуи.

Студия воронежского художника Алексея Загородных похожа на мастерскую волшебника. В ней всегда звучит музыка, а интерьер меняется как будто сам по себе. То пианино появится, то новые картины на стенах, то цветы или соты с медом. И в этой живой атмосфере Алексей Владимирович создает свои работы и постоянно экспериментирует с формой, темой, материалами. Неудивительно, что на его выставках всегда аншлаги, а на занятия к нему ходят десятки учеников.

Стиль Алексея Загородных сложно спутать с каким-то еще. В каждой его работе — история, рассказанная игрой цвета — приглушенными мазками и яркими акцентами. Мы заглянули в мастерскую, пока там никого не было кроме ее владельца и расспросили Алексея Владимировича о том, почему художнику важно быть одному, о плагиате идей, выставках заграницей и о влиянии музыки на живопись.

История мастерской

От подвалов до старой вентиляционной

Мастерская на улице Лизюкова у Алексея Загородных появилась в 2006 году. До этого времени художник успел сменить несколько весьма неординарных помещений. После художественного училища во второй половине 80-х Алексей Загородных часто приходил работать в мастерскую к своим коллегам-художникам в старый дом на улице Челюскинцев. Мастерская размещалась в подвале, из двух ее помещений окно было только в одной комнате.

— Я там за полгода успел написать один натюрморт. Его купили у меня финны, приехавшие на работу в Воронеж, — вспоминает художник.

Загородных говорит, что в 80-90-х в качестве мастерских художникам чаще всего доставались помещения, предназначенные под снос. Например, два его сокурсника получили помещение от Союза художников уж совсем в неожиданном месте – в здании кожно-венерологического диспансера на улице Каляяева. Сейчас этого здания нет. В мастерской были огромные шкафы с историями болезней. Как вспоминает Алексей Владимирович, выкинуть их было нельзя, поэтому иногда во время посиделок художники эти истории с диагнозами читали.

Долгое время, целых десять лет, после выпуска из училища у Загородных не было собственной мастерской. В это время он переключился на акварель и работал дома.

— С акварелью было удобно работать прямо на полу, еще рядом была ванная, где можно замочить лист, смыть краску и проводить всяческие технические эксперименты. Жена и дети старались не отвлекать меня от работы, — рассказывает художник.

Собственная мастерская у Алексея Владимировича появилась только в 1990 году — ему предложили вести занятия в народной изостудии в ДК Коминтерна. Студия там просуществовала 16 лет. А в 2006 году всех, кто там работал, поставили перед фактом — дворец культуры неоднократно продан, снимайте помещения, либо ищите новое.

— Снимать студию предлагалось за 50 тысяч рублей в месяц. Я тогда таких денег не то чтобы в руках не держал, не видел даже. Чтобы иметь такую сумму, студия должна была бы заниматься чем угодно, только не изобразительным искусством, — рассказывает художник.

Как раз в это время Загородных вступил в Союз художников и ему предоставили мастерскую в художественном комбинате на ул. Лизюкова, 50. Старое помещение вентиляционной художник полностью демонтировал, сделав ремонт своими силами.

В новую студию перешли и все, кто занимался у Алексея Владимировича. Мастерская здесь базируется уже десять лет, а народной изостудии в этом году исполняется 26 лет. На занятиях Алексей Владимирович делает акцент больше не на технических приемах, а на смысле картины. Художник говорит, что в картине, как в хорошем спектакле, всегда должна быть драматургия.

Еще за годы работы студии в ней сложилась особая атмосфера благодаря своим традициям. Перед каждым занятием — обязательное чаепитие. Всякие вкусности приносят ученики. Такой вечерний чай помогает забыть обо всем, что осталось за стенами мастерской, и настроиться на работу. Еще студийцы, как в большой семье, вместе отмечают праздники.

— Однажды пришла новенькая ученица, ходила она нечасто и все время попадала то на чей-то день рождения, то еще на какое-то застолье. В конце концов она не выдержала и спросила: «Тут вообще рисуют?», — смеется художник.

Рисуют и еще как. Только в этом году у учеников Загородных были две выставки — в Доме актера и в Доме архитектора. А за два десятка лет существования мастерской из нее вышли такие художники как Евгений Камбалин, Евгений Чепурин, Сергей Баловин, Ирина Ачкасова и другие.

Детали

Лампа из Тибета, бабушкин гребень и красная стена

Мастерская Алексея Загородных, кажется, существует по своим законам. Даже если ты неоднократно в ней бывал, во время каждого визита взгляд выхватывает все новые предметы. При этом не возникает перегруза деталями, а пространство выглядит живым и просторным. И буквально у каждого предмета, будь даже это маленькая вазочка или букет из колосьев, своя история.

Как только открывается дверь мастерской, сразу видишь терракотовую стену. Алексей Владимирович говорит, что пространство мастерской обживалось вопреки всем законам логики, но так, чтобы было уютно.

— Терракотовая стена не мешает в живописи своим цветом, потому что она работает контражур. Свет, который падает из окон, не зависит от цвета стены, — поясняет художник.

Существенную часть любопытных вещей в мастерскую привезли студийцы из своих путешествий. Так, на одной стене соседствуют ножницы из Дании, свирель из Мексики, тарелка и тапочки из Турции, лампа из Тибета, духовые ружья с острова Бали… Но самый любимым и важным для Алексея Владимировича остается бабушкин гребень для пряжи.

— Почему-то этот гребень мне так полюбился, что я всегда мечтал себе его забрать, — рассказывает художник. – Я приезжал к бабушке в Хреновое, наблюдал, как она вставляла гребень нижней частью в скамейку и плела какую-то кудель. Бабушка спрашивала: «Ну накой тебе этот гребень? Помру, заберешь». И теперь это память о бабушке. Даже сохранилась веревочка, которую она завязала на нем много лет назад.

Под потолком в мастерской практически целый оркестр. Каких инструментов тут только нет, и духовые, и скрипка, и гитара. Алексей Владимирович, еще работая в ДК Коминтерна, брал в духовом и народном оркестре для натюрмортов уже отслужившие свой век инструменты. А когда дом культуры закрыли, инструменты так и остались у него.

— Оркестр распустили, жалко, что я не успел взять больше инструментов, потому что судьба у них печальная. Как мне рассказали, их сдали на металлолом, — говорит художник. – А покрашенная в белый цвет виолончель мне досталась от кафе «Фид-бэк», которое было у Девицкого выезда. Когда кафе закрылось, инструмент, украшавший там стену, подарили мне.

О темах в творчестве

«Стулья — символ мастерской»

Если посмотреть работы Алексея Загородных, то почти в каждой картине есть человек. Художник постоянно делает зарисовки людей, где бы он ни находился. Алексей Владимирович говорит, что тема человека в его картинах возникла сама собой.

— Я делал абстрактные циклы акварелью и маслом. Но где-то появлялись точки, которые напоминали силуэт человека. И постепенно этот человек стал увеличиваться и занял главенствующее место, не спрашивая у меня, хочу я этого или нет, — задумчиво говорит живописец. — Оказалось, мне человек был интересен всегда. И даже работая с абстракциями, я думал о человеке, о его метафоричных превращениях, как он реагирует на цвет, события, обстоятельства. В мыслях о человеке получалась картина. А когда человек стал образным явлением в картине, оставалось сдаться и работать только с ним.

Соприкасается с темой человека в картинах и живописные размышления о жизни стульев, которые являются как бы продолжением жизни людей.

— Для меня стулья – это символ мастерской. Я заметил, что стулья, когда их складываешь стопками, напоминают людей, которые сидят друг у друга на коленях. Люди встают, уходят, а стулья живут своей жизнью. Нужно за ними просто понаблюдать, в каком положении их оставили, в каких они ракурсах находятся. Иногда для себя я открываю самые невероятные сюжеты из жизни стульев. Для меня эта тема и сейчас актуальна, я часто зарисовываю, как эти стулья вместе сочетаются или не сочетаются, — рассказал Алексей Загородных.

О музыке

«Из мастерской у меня украли альбом Pink Floyd и стихи Ахматовой»

Сложно представить, что в мастерской Загородных станет тихо. Здесь всегда звучит музыка. Иногда фоном что-то джазовое, либо рок на всю катушку или ритмичная классика. Художник считает, что музыка сама «подбирается» под атмосферу.

— Студийцы однажды приносили какой-то сатанинский металл, но он здесь не прижился, хотя я люблю громкую музыку – The Prodigy или Мэрилина Мэнсона, — говорит художник. – Музыка не должна вытеснять людей из помещения. Она должна каждому помочь абстрагироваться и в то же время объединить.

Музыка помогает Загородных настраиваться на работу. Он говорит, что если ему нужно «завестись», ставит погромче The Rolling Stones.

— В процессе работы я могу музыку уже и не слышать, скорее чувствую ритм. Для более спокойного настроения слушаю стихи. Мне кажется, что важно слушать стихи в исполнении автора, как он расставляет акценты. Это выглядит совсем не так, как читают стихи профессиональные актеры. Я могу послушать, как Бродский читает стихи, но надолго меня не хватит. Он это делает, заунывно гундося. А Пастернак очень особенно произносит слова, он читает так, как русский интеллигент читал книги в кругу своей семьи — неторопливо, не проглатывая окончания.

Алексей Владимирович рассказал, что у него из мастерской еще в ДК Комминтерна украли диски с записями стихов Пастернака, Ахматовой, а еще альбомы Дэвида Боуи и Pink Floyd.

— Продвинутые воришки попались. Перебрали всю дискотеку, какая была, и взяли именно хорошую музыку и поэзию. Значит, были люди, которым это небезразлично, — с улыбкой говорит художник. — Картины из мастерской, к счастью не крали.

О зарубежных выставках

«В Белграде гвозди забивали пистолетами»

Алексей Загородных выставляется не только на родине, но и за рубежом. Работы воронежского мастера были в Израиле, Сербии, Германии, Дании, Франции и других странах. Как говорит художник, каждая поездка заграницу – целое приключение. Особенно необычным стало путешествие в Сербию в 1994 году. Время на самом деле для поездки было не самым удачным – страна находилась в состоянии войны с Боснией.

— Накануне нового 1994 года я купил себе гороскоп. Там было написано, что мне как весам, нельзя трогаться с места, нужно залезть под одеяло, лежать ровно и целый год не показываться, — рассказывает Алексей Владимирович. – Я от негодования сказал «Дудки!» и запустил гороскоп о стену, который разлетелся на части. Я решил, что именно в 1994 году сделаю выставку.

Сначала Алексею Загородных поступило предложение выставиться в Брюсселе на аукционе «Артлайн». Организацией поездки занималась московская компания. Загородных оставил две картины, которые должны были отправить в Бельгию заранее. Если их купили бы, то появились бы средства на организацию выставки. Но столичная контора оказалась не чистой на руку, украла картины и перестала выходить на связь. Тогда вместе со своим товарищем Николаем Корзоном Алексей Загородных решил сделать выставку в Сербии.

— Неприятности начались, когда мы только повезли картины в Москву на освидетельствование, потому что без специальной печати их нельзя было вывозить. На обратном пути мы чуть не врезались в металлическое ограждение, хорошо, что перед ним строители высыпали целый самосвал песка, и мы врезались в него, — вспоминает Алексей Загородных.

Ко всем прочим сложностям добавились трудности с прохождением границы. В Сербию из-за наложенного на страну эмбарго, попасть было почти невозможно. Алексею Загородных вместе с Корзоном, доехавшим на машине до Венгрии, пришлось ехать до Румынии. После долгих переговоров их наконец-то выпустили на нейтральную полосу, где они провели «на легком морозце» шесть часов.

— Когда нас наконец-то впустили в Сербию, то разобрали нашу машину чуть ли не до последнего винтика. Искали наркотики и оружие, но ничего не нашли. И потом уже по пути к Белграду нас несколько раз досматривали полицейские, — говорит художник. – В Белграде мы познакомились с консулом Николаем Швыдченко. Он нас очень радушно встретил.

Монтаж выставки тоже получился своеобразный. Как рассказывает Алексей Владимирович, почему-то ни у кого из работников сербской галереи не оказалось молотков.

— Зато у всех оказались пистолеты, ими же и пришлось забивать гвозди для того, чтобы повесить картины. В общем, я приехал в жареное время, — вспоминает Алексей Владимирович.

Просто так из Сербии тоже не удалось уехать. Таможенники требовали налоговую декларацию на деньги от продажи картин, которую «забыли» выдать при первом пересечении границы. Пришлось возвращаться в Белград. Проблему помог решить консул Швыдченко.

— Выставку не получилось реализовать на сто процентов в коммерческом плане. Часть картин осталась в галерее. Когда уже США начали бомбить Белград, мне позвонил директор галереи и попросил у меня разрешения продать картины и оставить деньги, потому что ему нечего было кушать. Надеюсь, что мои картины ему помогли, — говорит Алексей Владимирович. – А гороскопы я теперь не читаю, не хочу судьбу искушать.

О главном в мастерской

«Любой советчик для художника — плохой советчик»

— Мастерская для художника – это убежище. Есть такая старинная латинская поговорка «Уединение прославляет работу». Важно находиться наедине со своими мыслями. Самый первый и последний ценитель своего произведения – художник. Если он просит помощи, то даже самый хороший советчик – это плохой советчик. В итоге получается кооператив. Конечно, он может человека, который для него является авторитетом, попросить высказать свое мнение, а потом решить – прислушиваться ли к нему. Таким образом, художник может проверить себя, но только ему решать, закончена картина или нет, — считает Алексей Загородных.

Работа в одиночестве помогает художнику найти собственный стиль и живописный язык. О том, как уж точно не стоит делать, Алексей Загородных рассказывает один яркий случай. Был у него ученик, который после художественного училища решил практиковаться в акварели, учился у Загородных разным приемам. Имя его Алексей Владимирович не называет.

— Когда методика была расшифрована, он стал просить меня показать свои новые работы, был таким очень любознательным человеком. А спустя какое-то время пригласил на свою выставку, правда, спустя неделю после открытия. Я пришёл на выставку в Дом актёра, и у меня внутри все оборвалось. На стенах висели карикатуры на мои работы, еще и авторская подпись была оформлена, как моя. На мой вопрос – зачем, он ответил: «А я думал, мне тоже так можно». В моей практике это был самый яркий случай плагиата.

После этой истории Алексей Владимирович не делал отдельную выставку своей графики. А материала у художника накопилось очень много. Загородных планирует сделать выставку акварелей, но не в ближайшее время.

— Для оформления работ нужна большая сумма. Если масло можно выставить без рамы, как концептуальное решение в подаче, то акварель обязательно должна быть оформлена. Может, кто-то возразит, что большое произведение итак видно. Но я уверяю, что для большинства людей отношение к картинке, которую кнопкой прикрепили к стенке, будет как к обычной бумажке, не более того, — убежден художник.

На вопрос, что же главное в мастерской, Алексей Загородных говорит – дух творчества, который создает художник, постоянно работая.

СПРАВКА

Алексей Загородных родился в 1955 году. В 1980 году окончил воронежское художественное училище. С 1990 года руководит народной изостудией. В 2006 году стал челном Союза художников России.

Свой стиль художник называет экспрессионистический реализм. Работает в разных жанрах: портрет, пейзаж, натюрморт, «ню». Выставки Загородных проходили в США, Европе, Австралии.