Художник Алексей Мочалов: «Театр – это капкан»

Рабочее пространство главного художника воронежского драмтеатра Алексея Мочалова одновременно напоминает музей, мастерскую волшебника и кабинет инженера. Костюм с золотым шитьем прошлого века и старинные шляпы соседствуют с чертежами, инструментами, карандашами и планшетом для рисования. Алексей в драмтеатре работает с 2013 года. Сейчас в театре им. А. Кольцова активно идет подготовка к премьере «Гамлета», поэтому на столе у Алексея можно заметить макеты афиши, чертежи декораций. Зрители спектакль смогут оценить уже 7 октября. О том, почему трагедия Шекспира для театра – это экзамен, появится ли в Воронеже отделение театральных художников, и в каких условиях приходится создавать декорации, Алексей Мочалов рассказал в интервью «Умбра Медиа».

«Театр это не работа, а форма жизни»

— Алексей, в одном из интервью вы говорили, что собирались стать живописцем, но театр увлек вас больше. Как вы стали театральным художником?

— Я учился в воронежском педуниверситете на худграфе. И перед выбором специализации, курсе на третьем, у нас начались занятия по сценографии. В конце этого курса были просмотры. И после него заведующая нашей кафедры сказала: «Леша, тебе надо заниматься театром». А я вообще тогда о нем не думал, хотел быть живописцем. Впрочем, многие студенты во время учебы с трудом представляют, кем они будут работать. Я к ее словам прислушался. Помню, что мой преподаватель в университете говорил, что театр – это капкан. Если в первые два года не вырвешься, останешься навсегда. Так и со мной получилось.

— Помните свой первый спектакль?

— Свой первый спектакль я сделал уже на пятом курсе. Это был полулюбительский спектакль по пьесе Шварца «Голый король». В нем играли дети. Постановку показывали в ТЮЗе на детском театральном фестивале. Для меня это был первый опыт работы в качестве художника-постановщика, было очень сложно, потому ничего толком не умел. И до самой премьеры было чувство неуверенности, что все получится. В общем-то, это чувство неотъемлемо в профессии театрального художника и присутствует перед каждым спектаклем.

— Как вы начали сотрудничать с театром драмы?

— После учебы я на некоторое время уехал из Воронежа, работал в театрах Москвы и Петербурга. На моем пути, к счастью, встречались выдающиеся художники и мастера, у которых я учился. После возвращения в родной город занимался постановочной деятельностью, а в 2013 году меня пригласили в театр драмы. Я очень рад, что попал сюда, для меня это близкий и родной театр. Опыт, который я получил в Москве и Петербурге, был очень нужен. Художнику необходимо смотреть, видеть, учиться, нельзя ограничиваться какими-то базовыми знаниями. Школа, какой бы хорошей ни была, дает лишь базовые знания. В профессии они могут служить фундаментом, но здание, то есть мастерство, каждый строит сам. А для этого необходимо набирать опыт работы, осваивать новые технологии, способы и методы подходов.

— Что для вас театр помимо работы?

— Когда у меня спрашивают, где я работаю, начинаю немножко нервничать. Я не могу относиться к театру как к работе, это форма жизни. Нельзя уйти из театра и забыть его. В театре невозможно выделить время, которое человек тратит на подготовку, придумывание. Видимо, это характеристики любого творческого процесса, он не заканчивается ни на минуту. Что касается театра как явления в городской жизни. Я убежден, что город без театра не город. Люди тысячелетиями возвращаются в театр. По-другому, видимо, общество не может существовать.

«Декорации делаем по ночам»

— Как строится взаимодействие театрального художника и режиссера?

— Режиссеры – отдельная категория людей. И неважно, диктатор он, или он более лоялен, все равно будет так, как он захотел. Для них главное – это исполнение замысла. И какие бы они средства не использовали для достижения своих целей, они своего добиваются. При создании спектакля важно понимать, что будет во благо. Спектакль развивается в сознании режиссера, художника. В какой-то точке эти потоки соединяются, и тогда рождается каркас будущей постановки. Потом артисты еще в процессе добавляют что-то свое. Это очень пластический процесс. Но главное в нем – это сохранять форму, заданную режиссером и художником. Если процессы идут не туда, куда нужно, это грозит разрушением. Всегда поэтому находится компромисс и точки соприкосновения. Театр – это штука волшебная, здесь возможна любая фантастика. Какими средствами это достигается, это уже работа художника.

— Вы довольно много спектаклей поставили вместе с художественным руководителем драмтеатра Владимиром Петровым. Часто у вас возникают творческие споры?

— Владимир Сергеевич феноменально эрудирован, он человек необычайной внутренней культуры, вдумчивый, очень глубоко смотрящий. С ним работается комфортно, мне так повезло, что у нас не было ярко выраженных противоречий. Может, все впереди (улыбается).

— Вы участвуете непосредственно в создании самих декораций?

— У театра цеховая структура. Задача художника-постановщика – с художниками, бутафорами, декораторами воплотить задумку. Но я не стою в стороне. Я для себя не считаю честным, что твою задумку должны полностью воплощать другие. Это как в бою: где это видано, чтобы офицер чай пил, а солдаты на поле бились. Дело в том, что в театре драмы нет помещений для производства спектакля. По городу разбросаны три цеха – пошивочный, бутафорский, живописный и столярный. Часто над декорациями приходится работать по ночам, потому что днем сцена занята. Не раз театру городские и областные власти обещали помочь со строительством производственных цехов, но пока все остается неизменным. В цехах у нас не очень много людей работает, но каждый из них мастер на вес золота, потому что у профессии определенная специфика. Недостаточно просто шить, надо понимать специфику театрального костюма, недостаточно просто рисовать, надо понимать специфику цвета, как он ведет себя под сценическим светом, как он будет выглядеть на сцене на удалении от зрителя. А бутафорские изделия – вообще уникальная технология. Специалистов в нашей отрасли очень мало, поэтому мы стараемся свои кадры воспитывать.

— Приходилось ли вам создавать декорации в каких-то нестандартных условиях или при минимальном финансировании?

— Если бы все зависело от денег, театр бы не просуществовал так долго. Денежные средства – это часть процесса, связанного с созданием конечного продукта. Понятное дело, что помимо идеи включаются материальные затраты. Мы живем в высокотехнологичном мире. И театр не стоит в стороне от этих технологий, активно их использует, чтобы не оставаться архаичным местом. Архаика в декорациях уместна и оправдана только как сценический ход. Если мы все время с ней остаемся, это вряд ли будет интересно. А технические средства стоят денег. Мы вкладываем в это средства из расчета того, что зритель на спектакле увидит картинку, которая бы соответствовала требованиям современной визуальной культуры. Это очень важные вещи. Все, что нас окружает, визуальная культура: это быстрая смена картинки на рекламных щитах, экраны всевозможных гаджетов, безумный ритм. Театр должен соответствовать своей эпохе, поэтому деньги нужны, чтобы театр шел вперед.

«Сценическое пространство должно быть как слоеный пирог»

— Ваши спектакли отличаются эстетикой минимализма. Почему вас этот стиль привлекает?

— Мне нравится, когда декорации как слоеный пирог, когда один и тот же предмет несет в себе несколько смыслов и раскрывается для зрителей неожиданной стороной. За этим интересно наблюдать и с точки зрения трансформации, и степени игровой нагрузки в том или ином предмете, или декорации. Мне это нравится как художнику. Но в то же время, если будет материал и задача совершенно иными средствами выразительности решить тот или иной спектакль, то конечно я пойду в другом направлении.

— Как раз в минимализме выполнен спектакль «Море» по рассказам Ивана Бунина. При этом простым его нельзя назвать. Действо держится благодаря сложной деревянной конструкции, которая одновременно является и палубой корабля, и древним городом. Как было придумано такое необычное сценическое решение?

— В спектакле «Море» возникло ощущение необходимости оторвать героев от земли, от всего мирского и суетного. В процессе работы у меня возник образ волны, которая будет поднимать героев над сценой. Образы наложились один на другой, и была придумана деревянная конструкция, которая трансформировалась по ходу спектакля. Выбор цвета и фактуры спектакля тоже строится в ощущениях. В этой постановке было важно единообразие фактуры, потому что это очень населенный спектакль. Возникло состояние моря и пустыни, жизни и одиночества, поэтому в качестве цветовой гаммы спектакля были выбраны песочные, пыльные цвета.

— Одна из самых ожидаемых премьер нового театрального сезона – спектакль «Гамлет». Режиссер постановки Владимир Петров многое держит в секрете. Но уже известно, что спектакль будет необычным, с использованием мультимедийных технологий. Что для вас значит «Гамлет» в вашей творческой биографии?

— Я занимался декорациями в этом спектакле. Что касается технологий, то мне пока не хочется раскрывать интригу. Наша современная визуальная культура немыслима без технологий, камер, гаджетов, поэтому мы решили их тоже задействовать. Над спектаклем ведется активная подготовка, артисты репетируют с утра до ночи. «Гамлет» – знаковый спектакль в жизни любого театра. Для нас этот спектакль некий экзамен. Любой «Гамлет» не похож на предыдущего. Каждый режиссер ставит своего «Гамлета», а актер создает своего. Мы все помним Гамлета в исполнении Владимира Высоцкого в театре, Иннокентия Смоктуновского в кино, недавно британский актер Бенедикт Камбербэтч представил свою версию этого шекспировского персонажа. Все они не похожи друг на друга. Надеемся, что и наш «Гамлет» будет особенным.

— Продолжаете ли вы заниматься живописью?

— Иногда пишу картины. Это смена деятельности, хотя на живопись у меня очень мало времени. Художнику-живописцу требуется много времени на аналитическое осмысление объекта рисования. Мне же нужно больше думать не о картинах, а о строительстве объектов в театре.

— За годы работы в театре у вас накопилось много эскизов, макетов. Не планируете ли вы сделать выставку?

— Есть задумка на базе отделения Союза театральных деятелей создать отделение театральных художников. Наша профессия штучная, ей сложно обучиться в вузе. Хочется, чтобы был обмен информацией с молодежью, с людьми, которые интересуются профессией театрального художника. И если получится, мы сделаем такое отделение, которое объединит и мастеров, и художников театров Воронежа, и молодых художников, которым интересен театр. Тогда будет любопытно сделать и какие-то совместные выставки, лаборатории. В этом направлении мы с драмтеатром движемся. Надеюсь, что в этом году получится эту идею реализовать.