Воронежский художник Роман Проняев, уехавший во Францию, рассказал об особенностях местного арт-рынка

Художник Роман Проняев 16 лет назад переехал во Францию. Вместе со своей семьей он живет в небольшом городке Нанте. В Воронеже после окончания художественного училища в середине 90-х он успел поработать в мастерской скульптора Ивана Дикунова, и декоратором в Камерном театре. После переезда во Францию Роману удалось не просто остаться в профессии, но и стать востребованным живописцем — у художника было более 20 выставок в Европе, он стал членом Союза болгарских художников. Он работает в абстрактной манере, использует различные материалы — холст, дерево, масляные и акриловые краски, шпаклевку. В интервью «Умбра Медиа» Роман Проняев рассказал, как во Франции галереи ведут работу с художниками, на каких событиях можно заявить о своем творчестве, и с чем он столкнулся в работе декоратором.

«Устроиться в театр не было никаких шансов»

— Перед отъездом во Францию в 2001 году вы еще четыре года работали в Москве, занимались росписью и оформлением интерьеров. Почему решили уехать из России и насколько трудно далась перемена места жизни?

— Моя супруга — француженка. В 90-х по обмену она приехала учиться в Воронеж, а познакомились мы в Камерном театре, где я тогда работал. С переездом все вышло просто, жена прошла конкурс во французском МИДе, попала по служебному распределению в Нант. Каких-то особенных трудностей не помню. Мы продали машину и на вырученные деньги организовали переезд из Москвы . Потом, уже на месте, было множество малопонятных административных бумаг, но, к счастью, рядом со мной всегда был близкий человек, главный переводчик и консультант одновременно. А в моральном плане было скорее интересно, чем трудно.

— Насколько сложно было найти работу по профессии? Особенно в небольшом городе Нанте, куда вы переехали.

— Нант по нашему масштабу небольшой город, а для французов вполне даже большой и шестой по величине. Устроиться театральным декоратором, как я сначала наивно надеялся, не было абсолютно никаких шансов. Театров здесь мало, художников и своих хватает, да и классическая театральная декорация постепенно исчезает. Так что профессия театрального бутафора, к сожалению, мало помалу становится невостребованной. Но зато интерес к театру у меня сохранился.

— Вы работаете художником-декоратором интерьеров. В чем специфика этой профессии во Франции по сравнению с нашей страной?

Профессия художник-декоратор, как и любая другая, имеет свою специфику. В Нанте, например, существует две довольно больших частных школы декораторов, каждая со своим уклоном. По сравнению с местной школой искусств (эквивалент нашего художественного училища), учебный процесс в них связан только с чисто конкретными, определёнными вещами: история интерьера, техника фрески, рисунок, техника имитации различных материалов, техника и специфика декоративных красок и шпаклёвок и т. п. И, как правило, выпускники таких школ больше подготовлены к реальной практике. К примеру, когда я устроился на должность декоратора, моим коллегам было чудно, что я мог быстро и точно перенести рисунок на стену и приготовить нужный цвет, а правильно подготовить для этого саму стену не умел. Пришлось по ходу дела освоить азы малярного мастерства, что оказалось полезно и необходимо в дальнейшем, в том числе для реализации моих собственных проектов.

— С какими сложностями вы столкнулись в процессе изучения французского?

— Язык я начал учить, ещё живя в Москве и зная о нашем скором переезде. Потом здесь по работе пришлось сразу и много общаться с разными людьми. Сложно во французском разобраться с артиклями. На слух, в отличии от русского, не ясно какого рода слово — мужского или женского, приходится просто запоминать каждое в отдельности. До сих пор часто путаюсь. Любой язык — это целый мир, а особенно такой богатый и грамматически сложный, как французский, с массой времён, не всегда переводимыми оборотами, а в разных регионах страны ещё и со своими собственными словечками и произношением. Как-то, в один из моих первых приездов во Францию, мы с женой поехали в южную часть страны. И вот, во время прогулки в одном крохотном городишке садимся передохнуть на скамейку и разговариваем. Говорим по-русски! Рядом с нами утраивается очень пожилой старичок, такой типичный южанин. Долго сидел, слушал, я даже подумал, что он заснул, и вдруг спрашивает мою супругу: — «Деточка, а вы родом из какого региона будете? – Из Нормандии,- отвечает жена. – Ну, ничего себе, у вас там диалект — вообще ничего непонятно!».

«Галеристы предпочитают самостоятельно искать художников»

— Расскажите о Нанте. Насколько этот город подходит для творческой реализации в профессии художника?

— Я думаю, художник может реализовать себя где угодно, независимо от места. Другое дело – найти возможность показать свою работу, что бывает не так-то просто. Как и везде, чем крупнее город, тем лучше – больше галерей, выставочных залов, больше других художников и больше публики, то есть интенсивнее контакт со зрителем. В Нанте работают более или менее активно около пятнадцати частных галерей, муниципальные выставочные залы, большой фонд современного искусства, и только что расширенный после шестилетнего ремонта музей изобразительного искусства (для сравнения с миллионным Воронежем, население Нанта — около 300 тысяч человек). Но, конечно, всё самое интересное происходит в столице. Поучаствовать в выставке, а ещё лучше найти постоянную галерею в Париже, престижно для любого художника. Но это крайне трудно. Почти как в анекдоте про генерала, у которого есть свой сын, каждая галерея работает со своими художниками. Можно посылать сотни писем со своей кандидатурой или прямо предпринять поход по галереям — достучаться очень сложно. Как правило, галеристы предпочитают сами находить художников.

— У вас довольно внушительный список персональных выставок и во Франции, и в других европейских странах. Какие требования предъявляют французские галереи художникам? Насколько охотно они сотрудничают с русскими авторами?

— Быть иностранным художником, с одной стороны, сразу затрудняет положение отсутствием необходимых контактов, незнанием всех возможностей, правил и нюансов местной системы отношений, а с другой, вызывает больше любопытства, не облегчая, при этом, организационный демарш. Во Франции одна из интересных возможностей показать свою работу, как для начинающих, так и для более маститых художников, – это участие в различных художественных салонах, более или менее известных и престижных, которых здесь довольно много. Один из широко известных ART3f, проходит ежегодно почти во всех крупных городах. Чисто коммерческий проект, где единственным критерием участия служит немаленькая оплата выставочного места. Выставляться на нём могут и отдельные художники и галереи. Есть более элитные салоны только для галерей или только для самостоятельных авторов, с конкурсной основой участия. Один из таких — MAСPARIS, участвовать в котором очень престижно. Но и непросто. В этом году, к примеру, было подано больше 1000 досье, в то время как комиссия отбирает ежегодно всего лишь 60 авторов — художников и скульпторов. Кстати, чтобы получить некоторое представление о современном французском искусстве, на сайте салона можно посмотреть работы его участников.

Также, салон искусств это идеальное место не только для встречи с публикой и продаж, но и для возможного контакта с галереями, где многие из них охотятся за новыми талантами. При этом, требования к работе художника зависят от вкуса и направления галереи. Никаких определённых правил здесь нет, диплом никто не спрашивает, и национальность художника, я думаю, вряд ли имеет значение.

— Какие направления в современном искусстве сейчас наиболее актуальны во Франции? 

— По-прежнему, довольно популярен сейчас стрит арт. Таких художников приглашают поработать галереи и даже музеи. Актуальны всевозможные акции, перформансы и видео-арт. И, в некотором смысле, эти виды искусства и сами их творцы существуют параллельно с традиционным искусством, к представителям которого отношу и я себя. У каждого направления есть свои определённые галереи и своя публика. Лично я не склонен отдавать предпочтение тем или иным направлениям, тем более, что границы между ними всё чаще размыты, и стараюсь интересоваться по возможности всем, что происходит вокруг. Было бы жалко пропустить что-то новое или, наоборот старое, но по-настоящему стоящее, отвергая, априори, тот или иной стиль, направление или автора. Везде полно интересного. Даже вышел с собакой погулять и заметил что-то новое, а ведь, вроде, уже сто раз здесь проходил!

«Арт-рынок во Франции превышает спрос»

— Ваши картины и абстрактные, и в то же время графичные и предметные. Как вы пришли именно к такому направлению в своей живописи?

— Мне самому хотелось бы это понять! Недавно мне задали удививший меня вопрос, — пользуюсь ли я инструментами, и какими, в работе над картиной? Я объяснил, что ничего, кроме кистей не использую, также как не делаю ни предварительный эскиз, ни рисунок. И тут вдруг вспомнилось школьное задание по геометрии: надо было начертить от руки прямые линии, окружности и фигуры, а потом всё это, по-возможности точно и на глаз поделить определённым образом. Задание это я выполнил так ловко, что меня уличили в жульничестве с использованием линейки и циркуля. Так что, может быть, путь к моему теперешнему направлению, с отклонениями и остановками, начался со школьной геометрии.

— Расскажите о своей недавней выставке, которая прошла в конце октября в Сотроне, недалеко от Нанта.

— Ее необычность заключалась в том, что в течение всего времени её работы я с моим мольбертом находился в выставочном зале и рисовал. Кому-то, возможно, покажется странно, но на самом деле довольно интересный эксперимент. Во-первых, провести много дней, с утра до вечера работая в окружении своих картин, это уже необычно. Во-вторых, к моему большому удивлению я обнаружил, что работаю в два раза плодотворнее, чем дома, где, казалось бы, никто меня не отвлекает. И, в-третьих, что очень для меня важно, познакомился с большим количеством людей, многие из которых возвращались по нескольку раз и с друзьями, заинтригованные моей работой. Первый подобный опыт был год назад, во время арт-резиденции, где работа во время выставки в течении месяца была необходимым условием в контексте контакта художника с публикой. А здесь я сам предложил этот вариант.

— Занимаетесь ли вы сейчас еще чем-то кроме живописи? Сколько часов в день посвящаете работе над картинами?

— Наверное, как и большинство художников, мне хотелось бы ответить отрицательно на первый вопрос, но пока это остаётся мечтой, несмотря на активную деятельность галереи, которая представляет мою работу. Мне кажется, художественный рынок во Франции сейчас явно превышает спрос. Недавно я услышал следующую статистику: оказывается, доля Франции на мировом рынке искусства составляет всего-навсего четыре процента, при этом в Париже ежедневно открывается больше выставок, чем в Лондоне или в Нью-Йорке! Как сказал один мой друг, пока я работаю на искусство, а не оно на меня. Надеюсь, когда-нибудь мы найдём компромисс! А мой рабочий график довольно хаотичен. Иногда долго не рисую, когда приходится заниматься чем-то другим, после чего бывает вдруг страшно начинать новую картину, а иногда целыми днями работаю без остановки.

— Вы являетесь членом Союза болгарских художников. Какие преимущества это вам дает?

— Союз болгарских художников (СБХ) — весьма активная и полезная для его членов организация и в плане выставочной деятельности, и возможности участия во всевозможных местных и международных конкурсах, проектах и арт-резиденциях. СБХ насчитывает 18 секций и около трех тысяч авторов, имеет четыре отличных выставочных пространства в Софии и девять творческих баз по всей стране в живописнейших местах – одна из известных, благодаря ежегодному международному пленэру, в черноморском Балчике. Каждый член союза имеет ещё и право на свою персональную страницу внутри сайта организации. И конечно, всё вышеперечисленное здорово помогает художнику в продвижении своей работы, тем более иностранцу, хотя в Болгарии я чувствую себя дома больше, чем где-либо.Также международная членская карта СБХ даёт право на бесплатное посещение государственных музеев во всей Европе, в том числе, например, парижского Лувра или нашего Эрмитажа. Во Франции ничего подобного не существует, а жаль.

— Проявляют ли коллекционеры интерес к вашим работам? Какие необычные заказы во Франции у вас были?

— Недостаточно часто. Коллекционеров единицы, а художников тысячи. Если имеются в виду заказы на картины, то я не очень представляю, как писать на заказ, по крайней мере до сих пор. Один раз по просьбе друга написал копию работы Шагала. Не был уверен, что получится, тем более я не фанат его живописи, но процесс оказался очень увлекательным. Вообще работа на заказ сразу ассоциируется с чем-то обязательным и менее творческим, хотя бывают исключения. Недавно я оформлял ресторан в Нанте; центральным элементом в проекте была довольна большая фреска на стене, разделяющей два зала. Все детали проекта были заранее согласованы с заказчиком, кроме самой фрески — хозяева оставили за мной полную свободу, полагаясь на мой талант и опыт. К реализации я приступил так же, как начинаю все мои картины, не представляя заранее результат. Единственным неудобством, по финансовым соображениям, была необходимость работать поздно вечером и ночью. Зато каждый следующий день клиенты ресторана наблюдали изменения на стене. Такой заказ можно назвать необычным.

— За 16 лет жизни во Франции вы можете сказать, что стали немного французом?

— В некотором смысле, я возможно и стал немного французом, но, парадоксальным образом, чувствую себя всё больше русским. Но в Россию получается приезжать не так часто, как хотелось бы. В лучшем случае раз в год. Прошлой осенью приезжал в Воронеж на юбилей мамы.

СПРАВКА

Роман Проняев родился в 1972 году в Воронеже. В 1991 году окончил Воронежское художественное училище по специальности художник-оформитель. С 1993 по 1995 году участвовал в создании Камерного театра, как художник-декоратор занимался изготовлением декораций к спектаклям. В последующие два года работал в мастерской скульптора Ивана Дикунова, изучал новые материалы: глину, гипс, медь и алюминий. С 1997 по 2001 годы жил в Москве, занимался живописью, мозаикой, росписью. Участвовал в реставрации и оформлении резиденции посла Франции в Москве – знаменитый в прошлом дом Игумного.

В 2001 году переехал с семьей во Францию в Нант, где работал оформителем интерьеров, занимался живописью. С 2007 по 2011 годы жил и работал в Хорватии, затем до 2015 года — в Болгарии. С 2013 года Роман Проняев член Союза болгарских художников (СБХ) и Международной Ассоциации Искусств (IAA). Сейчас живёт в Нанте. Роман Проняев участвовал в более чем 20 выставках во Франции, Хорватии, Болгарии и Сербии.