Камиль Тукаев: «Основная цель — предъявлять себе счет и отвечать по этим счетам»

В январе актер Камерного театра, заслуженный артист России Камиль Тукаев отметил юбилей – 60 лет. Корреспондент «Умбра Медиа» поговорил с Камилем о том, чем любит заниматься лауреат «Золотой маски» кроме театра и кино, что ценит в коллегах и друзьях, об ощущении внутренней свободы и работе с детьми.

«Нет времени на пустые домыслы»

В каком состоянии духа вы встретили юбилей?

Мы выпускали спектакль «Безумный день» по пьесе Бомарше, и это была такая сложная и огромная работа, что я даже как-то даже немного подзабыл про юбилей. Но когда он пришел, я проснулся однажды утром и подумал: «Ого, надо уже что-то делать, надо шевелиться, надо что-то понимать в этой жизни, надо подводить итоги и скорее понять в себе что-то новое». А ничего новое не понимается, потому что все по-прежнему. Поэтому состояние духа назовем так — рабочее.

Как встретили юбилей?

День прошел легко и хорошо, не так, как обычно: без пафосных речей и встреч, а с семьей. Сходили в кино, посидели в кафе, и я подумал, что день рождения и должен проходить именно так.

Поменялось ли что-то в вас после юбилея?

Стал задумываться: а я тот же или другой? Пришло ощущение внутренней свободы: перестало быть важно, кто и как на меня посмотрел или что сказал. Это не значит, что я наплевал на людей: просто прошел ментальный барьер, после которого стало понятно, что некогда рефлексировать. Нужно продолжать жить и делать свое дело: нет времени на пустые домыслы, косые взгляды и буркнутое слово. Нужно заниматься главным и важным — так и появилось это чувство свободы.

«Нельзя быть постоянно ноющим»

Есть ли роль, сыграть которую вы мечтаете? И есть ли разница с тем, о каких персонажах мечтали на заре карьеры?

У меня есть два непререкаемых авторитета в драме: Чехов и  Шекспир. Потому все роли, связанные с этими драматургами мне интересны. Хотя было бы здорово и у Диккенса сыграть дядюшку Скруджа, например. Если говорить о возрасте, я сейчас, скорее всего, приближаюсь к таким персонажам, как Король Лир.

Я думаю, развитие человека должно соответствовать его роли. И даже если сегодня я могу сказать, что знаю, про что сыграть Гамлета, то в том возрасте, когда он мне подходил, у меня не было необходимого набора ощущений и понимания мира. А когда человек берет роль на вырост — это очень заметно.

Какие добродетели вы цените больше всего в человеке?

Мир научился быть неискренним. Этому способствовало развитие коммуникаций, потому что раньше, чтобы прийти к человеку и сказать ему пару слов, нужно было подготовиться и проделать определенный путь. Сейчас все легче: тебя набрали, ты кому-то позвонил, написал в соцсетях или быстро ответил. Мир надевает маску, и в этом существует много людей. Поэтому очень искренние люди стали особо заметны и более ценны для меня.

Что больше всего цените в коллегах?

Коллеги не обязаны быть друзьями. И даже если на сцене мы играем, например, родственников, то даже это никак не влияет на человеческие взаимоотношения. Как здесь остаться человеком? Ведь сцена или площадка, на которой мы играем, — это поле человеческих душ, судеб, реакций и историй. Когда ты в этом разбираешься и копаешься, ты волей-неволей рассказываешь о себе, переступаешь интимную грань. В этом смысле иногда потом становится неловко: думаешь, что-то я слишком много рассказал как-то. Поэтому, когда в театре собраны и единомышленники, и друзья, происходят очень мощные свершения.

Если коротко, в коллегах важны профессионализм, уважение к партнеру и умение в себе сомневаться. Чтобы оставаться молодым, чтобы не забронзоветь и двинуть со всеми общую историю.

А в друзьях?

Тебе необязательно знать, какой профессионал твой друг. Ты ценишь в нем совершенно другое. Прежде всего, его любовь. Ты это чувствуешь и хочешь отплатить ему тем же. Друзья — попытка прожить жизнь за пределами работы, коллеги — на работе.

Друзья ценны вниманием друг к другу, когда всегда держат руку на пульсе. Друзья — коалиция добровольно собранных людей, которые решили, что один в поле — не воин. Важно всегда быть интересным для друга и соответствовать его дружбе. Нельзя быть постоянно ноющим, звонить другу и начинать жаловаться… Ему же тоже больно, как и тебе.

«Театр — психологический наркотик»

Кино и театр. Что в вашей жизни важнее?

Театр — мощный магнит, который притягивает. Он очень быстро меняется и мобильный: в течение года можно сделать несколько работ. Самое главное, он психотерапевтический и происходит с человеком здесь и сейчас. Ты каждый день выходишь на сцену и решаешь проблему, которая написана не тобой, но ты присваиваешь ее и живешь ею, как своей. И исчерпываешься. В результате придя наполненным, уходишь пустым, чтобы снова наполниться, — психологический наркотик.

Кино — интересный процесс. Магия производства, сиюминутный роман с группой, с которой ты, возможно, больше никогда не увидишься. Притягательная вещь в кино — реальность, которой нет в театре, где она заменена условностью. В кино реалии не всегда удобные: их нужно побеждать, с ними нужно взаимодействовать. Недавно у меня был сериал «Чиновница» Оксаны Карас. Мы снимали, в том числе, в Санкт-Петербурге в знаменитом Политехническом музее, где выступали политики, писатели, ученые и другие выдающиеся личности. Это же так интересно: интересно не испортить это место! 

Ваше любимое и приятное для вас занятие кроме театра?

Я очень люблю заниматься с детьми и уже пятый год я веду проект Шекспирия. Дети 13-17 лет — самая интересная категория человечества, и в них ты видишь плоды своего труда.

В этом году я придумал проект «Шекспириторика», когда понял, что дети говорят очень косноязычно и не могут рассказать о себе и своей семье, а это умение необходимо. Проект так затянул: это были три месяца величайшего удовольствия. Дети раскрылись, выполняя каждую неделю задания на разные монологи. Они столько рассказали о себе, о своих боязнях, мыслях о мире и своем нахождении в нем. Я как посвященный, принимающий исповедь. Потом мы адаптировали эти истории, немного поменяли, сделали небольшой спектакль и показали на фестивале.

Кроме этого, я люблю английский театр и все, что связано с Шотландией. Люблю побаловаться режиссурой, поставить что-то — то есть даже скорее не столько режиссерское, сколько постановочное.

«Хотел бы погулять по довоенному Воронежу»

Где вам хотелось бы жить? И как вам Воронеж — как место проживания?

Воронеж как место проживания — очень удобный город. Я жил и в Иркутской области, и в Красноярске, и тогда мне там очень нравилось. Но сейчас я понимаю, что Воронеж — это очень удобное место: 500 км до Москвы, чуть больше до Санкт-Петербурга, 600 км до Ростова и, по сути, уже до юга страны. Недалеко до западных границ и, если посмотреть направо, впереди вся большая страна.

Мне нравится этот город. Нравится все: климат, расположение, конфигурация. Самый сложный момент — люди. Но люди везде разные.

Очень жаль, что город так пострадал во время войны, и мне бы хотелось увидеть довоенный Воронеж. Походить по нему, пожить в нем, подышать этим воздухом. Но, к сожалению, это уже не в наших силах.

Я склонен к морским местам. Я бы, наверное, прекрасно жил в Шотландии. Или где-то на южных границах нашего государства. Или вообще уехал на Кубу! Поселиться в маленьком домике и работать с небольшой группой детей.

Отношения творческих людей в семье и отношение к успехам друг друга. Как это происходит у вас и как вы это воспринимаете?

Я думаю, здесь главное слово — мудрость. Когда два человека уже обременены этой мудростью и далеко не дети, они понимают, что нужно внимательно и трепетно относиться к творчеству друг друга. Поэтому подбираются слова, минимум лести или даже ее отсутствие. Желание поддержать, помочь и главное, не испортить. Не испортить момент творчества и создания — очень тонкая категория и ее легко можно нарушить неподходящим словом. Поэтому, когда Нина работает над картиной, я не подхожу. Равно как и я не обременяю ее рассказами о репетициях. В крайнем случае могу спросить совета: «Где мелькнул какой-то интересный типаж или режиссер?». В итоге мы видим конечный результат и являемся просто зрителями друг для друга.

А как вообще относитесь к критике?

Критика в целом очень нужна и полезна. Я ценю институт критики и с интересом читаю всю кино- и театральную критику. Я даже сам это делаю: я в некотором роде думаю, что я чуть-чуть блогер. И мне нравится высказывать свое мнение на страницах Facebook’а. Мне нравится поддерживать своих коллег. Я часто сосредотачиваюсь не на режиссерской составляющей — это дело критиков, а на том, что, как мне кажется, я чувствую и понимаю. Всегда хочется поддержать актеров и сказать какие-то добрые слова. Однако я никогда не обсуждаю в публичном поле огрехи и промахи своих коллег в других театрах или кино. Я лучше промолчу.

«Высота одна — быть лучше»

Вся наша жизнь — игра?

Да, это точно. Мы все играем роли: мамы, папы, бабушки, дедушки, руководители, пожарные, врачи. Но суть в том, как эту роль исполнять. Это не в пределах одного фильма или спектакля — это в пределах жизни. И за время этой роли люди и успевают очень многое: отдать, подарить себя и сделать много добрых дел.

Если рассматривать здесь слово «игра» как что-то, в чем есть правила. Какие правила в вашей игре?

Поставим вопрос так: «Если бы я играл роль Камиля Тукаева, как бы я ее играл?». Застольный период потребовал бы от меня быть его и адвокатом, и прокурором, чтобы разобраться с этим образом. В результате мое главное правило заключалось бы в том, чтобы со временем увеличить в нем количество хорошего и уменьшить количество плохого. Ловить себя на том, что и как ты сказал или как ты выглядишь, — это долгая и кропотливая работа с образом Камиля Тукаева. Когда будет премьера — непонятно. И будет ли вообще?

Когда ты начинаешь работу над персонажем, ты понимаешь, что в нем есть и хорошее, и плохое. Тебе нужно, чтобы у зрителя сложилось впечатление об этом человеке. То есть задача — не только показать реалистично, но и чтобы был смысл в этом. Цель одна — примером этого человека, Гамлета, Дяди Вани, Отелло, помочь людям жить. Как выйти на те высоты, которые всем нам уготованы, а высота ведь одна — быть лучше. Разве есть кто-то, кто хочет стать хуже, чем он есть?

Пока мы просто репетируем роль Камиля Тукаева. Юбилей — это еще не финальная часть, это окончание «застольного периода». Сейчас нужно вставать и начинать репетировать «ногами». А основная цель — предъявлять себе счет и отвечать по этим счётам.

Страницы пьесы твоей жизни уже вырвать нельзя — мы не в театре, где можно поменять акты местами или что-то убрать. Когда-то пьеса закончится, и у зрителя должен наступить катарсис от ее прочтения.

Фото: Полина Полякова, из архива Камерного театра