Художник Игорь Щербаков: «Творчеством занимаются единицы, большинство – уходит налево»

Дом в одном из спальных районов Воронежа. На девятом этаже в небольшой уютной квартире вкусно пахнет пекущимся пирогом и слышен детский топот. Пока мама-Кристина готовит, маленький Федор «помогает» ей на кухне. А в это время папа-Игорь, выпускник Воронежского художественного училища, победитель Международного конкурса «Краса Week» в Минске, в дальней комнате-мастерской работает над своими картинами. От творческого процесса художник ненадолго отвлекся для интервью порталу «Умбра Медиа». Игорь Щербаков рассказал, с чего начался его интерес к изобразительному искусству, как ему удается продавать свои работы в Англию и Канаду, и в чем он видит связь живописи и музыки.

«Мечтал стать егерем»

— Откуда у тебя возник интерес к живописи, семья тоже творчеством занималась?

— Да, в общем-то, нет. Дедушка у меня хорошо рисовал – копировал картины наших и западных старых мастеров. А так простая семья. Отец – военный, мама возилась с бумажками в финансовом отделе. Я родился в военной части в городе Борисоглебске, для «гражданских» там гарнизон – детский сад, школа. А так все корни деревенские – село Нижний Карачан Грибановского района Воронежской области. Оттуда все и по папиной, и по маминой линии.

— Рисовать, конечно, с детства начал?

— Да, в детстве были предпосылки, но я никогда не задумывался о творчестве серьезно. Рисовал неплохо, но желание приходило набегами. В одиннадцатом классе встал выбор, куда идти учиться. Вообще военная часть была в лесу, наверное, поэтому меня всегда привлекала природа с точки зрения погружения в ее первозданность. Поэтому, на первых порах, мне захотелось даже поступить в «Лестех» на лесной факультет, стать егерем и уехать куда-нибудь в Сибирь. Какой-то романтики, наверное, хотелось.

— Когда ты понял, что хочешь стать художником?

— Мой учитель ИЗО в школе увидел во мне способности и порекомендовал подготовительные курсы у нас в Борисоглебске. Я как-то нехотя поехал туда с родителями и впервые попал к художнику в мастерскую. Это был решающий момент. Когда я переступил порог, меня поразил ее запах: масло, растворители – необыкновенный аромат, что-то архетипическое для меня. Потом внимание перекинулось на стены, холсты, висевшие работы (иногда недоделанные), подрамники, где-то холст лежал свернутый – эта атмосфера меня поглотила. Потом был момент переваривания и осмысления – неделю, может быть. Но это, по ощущениям, было как вирус – зараза, которая внедрилась в мое ДНК, и ее уже никаким образом оттуда выкинуть нельзя.

«Не чувствую себя готовым преподавать»

— Ты отлично чувствуешь цвет в своих работах. Думал ли ты преподавать живопись или считаешь, что виденье цвета – это врожденная способность, которой невозможно научить?

— Это сложный вопрос. Должна быть определенная тяга, внутреннее желание и тогда в роли учителя для тебя может быть кто угодно и что угодно. Если ты снова и снова к чему-то возвращаешься, значит это уже неизбежность. Ты связан с этим делом не на уровне обязательств. Это потребность, такая же, как и любая физиологическая. А преподавание для меня не особо естественный процесс. Я не ощущаю себя готовым преподавать какие-то глубокие знания, хотя и есть теоретическая база.

— Интересует ли тебя творчество вне живописи и графики?

— Я, в принципе, воспринимаю жизнь как творчество. Многое в живописи связанно с музыкой. Я меломан, мне интересны западные вещи, например Progressive и Аrt rock. Хочется заниматься музыкой и ей приходится заниматься потому, что есть такая же потребность, как и в живописи. Есть опыт даже в изготовлении инструментов струнных и духовых. Здесь присутствует осмысление музыкальной метафизики через их изготовление. Взять, к примеру, какой-то корешок. Буквально из каждого такого предмета можно извлечь звук. В училище было достаточно серьезное увлечение скульптурой. Даже глину домой таскал – здесь лепил. Мне это очень помогло и пластику формы понять, и само ощущение формирования объекта из определенной массы – это необходимый для любого художника опыт.

— Инструменты ты начал изготавливать, чтобы понять природу извлечения звука, как и в случае со скульптурой?

— Меня заинтересовал материал, который является основной для звука. В моем случае это было дерево – и флейты, и кантеле, и гитара – все основные их элементы изготавливаются из дерева, плюс необходимая металлическая фурнитура, струны. Просто одно дело научиться играть на инструменте, другое – изготовить его. Когда начинается все с доски, а заканчивается настроенным инструментом, это обнажает совершенно иные плоскости игры на нем и возможности экспериментировать со звуком не синтетическим путем, а на прямую, так как существует непосредственный доступ к живому материалу. Инструменты учился делать сам, был исходный набор инструментов, потом в процессе приходилось что-то докупать, налаживать, приспосабливать.

«В графике нужно пробовать все материалы»

— Кто твои фавориты среди признанных мировых гениев?

— Если говорить о какой-то базе, с чего была снята определенная ориентировка, то, наверное, из наших: Врубель, Коровин, Малявин, может быть, Серов в какой-то степени. А из западных: Норвежская школа очень нравится, да и вообще Скандинавская живопись – ее пластика, колорит, композиция. Финские художники тоже, если говорить о XIX и начале XX века. Импрессионисты, конечно же, Сезанн, Моне, Ренуар отчасти. В скульптуре очень мне нравится Роден, Клодель, наша Анна Голубкина – очень мощная скульптор начала XX века. Много крутится имен в голове. Я постоянно мониторю и современные направления – интернет ресурсы, разные медийные площадки просматриваю. Американцы сейчас здорово делают проекты в живописи и вообще во всех других основных изобразительных отраслях. В Европе тоже много хороших мастеров, румыны мне очень нравятся – институт Виеру (Румынский Академический Художественный Лицей им. Игоря Виеру).

— Пытался ли ты уходить от изобразительности и писать абстрактно?

— Да, есть работы и их достаточно, если стопки разгрести. Постоянные эксперименты, поиск, внутреннее ученичество. Реалистическое направление достаточно ограниченно в любых формулировках от фотореализма до экспрессионизма, модерна и т.д. Что можно еще в реализме сказать, если уже все сказано? Конечно, подталкивает и внутренняя потребность поиска. Новые поверхности, фактуры, материалы – все это важно. Необходимо развивать технические моменты, чтобы потом реализовать их в идейном ключе. Есть абсолютная свобода выбора, свобода материала, который просто нужно обуздать и разобраться, как он ведет себя в той или иной ситуации и среде.

— В своих графических работах ты также опираешься на цвет, и даже монохромные графические работы все равно создают ощущение живописи. Не было ли желания заняться линейной графикой?

— Есть много графики, которая больше к декоративным вещам тяготеет, к заливкам. Просто мне очень нравится воск как материал – восковые мелки. Нравится, как он себя ведет на поверхности с мазками акрила, как он ложится по кисти, по бороздам, которые оставляет акриловая краска. Есть поиск и в карандаше и в линерах – это связанно с тем, что сейчас я начал работать со стоковой иллюстрацией (стоки – сайты, на которых одно изображение может продаваться многократно и приносить его автору постоянный доход). Приходится заниматься трейсом в программе, которая обрабатывает своим алгоритмом растровое, то есть состоящее их пикселей, изображение, переводя его в векторное. Чем линия четче и правильнее, тем лучше будет результат. Это тоже заставляет понимать линию и плоское пятно, которое работает на образ. В графике необходимо освоить весь букет: карандаш, сангина, и соус, и уголь, опять же мелки, чтобы в сравнении понимать материал, как он себя ведет, какой дает результат.

«У покупателей самый популярный жанр – натюрморт»

— Еще пару десятилетий назад участие студентов-художников в конкурсах и выставках не поощрялось педагогами. К решению принять участие в Международном конкурсе в Минске тебя кто-то подвел или оно было самостоятельным?

— У меня был большой академический перерыв, учебы я на время оставлял из-за семьи. Когда я принимал участие в конкурсе в Минске, даже по возрасту уже чуть-чуть не подходил. Работы лучших студентов представляли само учебное заведение. Училище продвигало меня, на конкурс отправили работу «Портрет Вики», я написал свою подругу Вику Любимцеву. Занял с этой работой первое место. В 2015 году был летний пленэр СНГ – очень интересные ребята, у них разные школы и направления, с кем-то из них картина и приехала обратно. Честно говоря, мне и чисто идеологически многое не нравилось в училище. В те два года, когда я доучивался (2014-2016) уже стало неплохо – можно было где-то поучаствовать, хотя, конечно, в контексте практики мировой, того, сколько за рубежом, проходит проектов и на каком они уровне, у нас все очень плачевно. Две-три выставки в год от учебного заведения. В училище мы никуда не ездили. Раньше была такая практика, а сейчас – нет в связи с финансовым состоянием, экономическими проблемами это все упраздняется. Опыта взаимодействия с учебными заведениями мирового сообщества, к сожалению, тоже нет. Было участие в каких-то локальных выставках у нас в Воронеже, где-то в области, и в Москве. На выставку в Белгороде было пару работ отправлено.

— Ню, портрет, пейзаж, натюрморт – расположен ли ты к другим жанрам и связан ли выбор жанров с покупательским спросом?

— Обнаженная женская природа для меня – это доминирующая тема. Хочется раскрыть какие-то аспекты, плоскости женской природы и в цветовом пространстве, и в пластическом, в графике, в живописи. Густав Климт говорил, что если ваша картина не эротична и не сексуальна, то она никому не интересна. Никто не отрицает, что ню вкусно выглядит. Эта тема многогранна. Ее можно по-своему раскрывать. Для меня это некий источник, от которого происходит и портрет, и пейзаж, иногда обнаженная натура как-то вплетается в этот пейзаж. Это тема обнаженности человека перед природой. Раз природа обнажена, почему человек должен быть закутан в какие-то конструкции и мыслительные, и вещевые? Это мне интересно, но только на данный момент. Даже сейчас в моих работах уже есть крен в сторону абстрактных и упрощенных работ, точнее задевающих абстракцию, но имеющих пластику линейно-графическую, где может быть простая заливка и простая линия, символизирующая что-то. Что касается коммерческого интереса, здесь лидирует натюрморт, ню на втором месте, пейзажи – на третьем, портреты покупают еще в меньшей степени.

«Не понимаю, как художники годами могут писать одну картину»

— Во время работы над картиной важен ли для тебя комфорт: тишина, отсутствие посторонних?

— Даже не столько комфорт, сколько сохранение импульса, какой-то энергии, которая скапливается в определенный момент из наблюдений, жизненных переживаний. Когда я работаю, не продумываю композиции, как это принято в классическом методе, при котором идет поиск – эскизы, этюды. В ученическую пору я этому следовал, когда нужно было показывать работы на просмотрах, но лично мне этот метод не подходит потому, что появляется момент искусственности, придуманности, вещь получается текучая, неестественная. О комфорте речи даже не идет, тут важен момент выхода на сцену как у музыкантов. Когда группа выходит к залу ей нужно отдавать энергию, которую она в себе накопила. Если импульс созрел, то никто не способен этому помешать, тем более семья. Иногда даже смотришь на хаотичность, которую создают дети и, наоборот, вдохновляешься этой непосредственностью и необузданностью.

— Ты возвращаешься к своим работам спустя время, чтобы что-то откорректировать или ты человек того самого импульса?

— Очень редко. Даже практически и не возвращаюсь. Есть работы, которые мне хочется вообще записать: пройтись шкуркой, маслицем смазать и сверху ее закрыть, потому что она не нравится. А дополнять чуть-чуть, править нюансы, корректировать – нет. Работа получилась такой, какой получилась. Целостность ее, лично для меня, нарушается, когда есть даже небольшая корректировка. Важна метафизика – все, что было сформировано во время этой энергетической сессии, должно остаться таким, каким родилось. Хочется писать «a la prima», чтобы сразу в один прием всю поверхность 1.50 см. х 1.60 см записать, но этого не получается физически. Один подход занимает где-то до пяти часов. Потом ты как выжитый лимон садишься, смотришь на свою работу и понимаешь, что нужно оставить до завтра. Большие форматы я могу писаться несколько дней, неделю, но не больше. Я не могу работу растягивать как некоторые художники на много лет. Мне непонятно, как можно сохранить этот импульс на такой долгий срок. Здесь подходит параллель с музыкой. Ты начинаешь играть на инструменте – музыка есть. Отходишь от него – она прекращается, так и с живописью. Я стараюсь сразу замыкать этот круг. До конца отдавать и потом наблюдать результат. Работы всегда как дети – рождаются такими, какими их создает природа, и ты уже не можешь их подкорректировать, прилепить другой нос или ухо, что-то подкрасить. Я работы воспринимаю очень живо, у меня к ним трепетное отношение.

«Мои работы в основном покупают за границей»

— Ты продаешь свои работы через интернет. Когда и как ты начал этим заниматься?

— Буквально в январе 2016 года я зарегистрировался и разместил свои работы на первой коммерческой площадке – сайте Artfinder . Ценовая политика у них не имеет ограничений. Размещение портфолио бесплатное, но с продажи картины сайт берет комиссию примерно в 30 %. Для хороших продаж на любом сайте важен твой рейтинг, который формируется от количества просмотров, плюс должны быть хоть какие-то продажи. Если ты хорошо просматриваешься и продаешься, то тобой начинают заниматься кураторы. Saatchi Gallery – еще один сайт, где выставлены работы. Лучше регистрироваться на нескольких площадках, так больше вероятности, что твою работу купят. Бесплатные портфолио есть на сайте Behance, где тебя могу заметить и пригласить участвовать в какой-то проект, в арт-резиденцию. Интернет сейчас в этом смысле очень помогает художникам.

— Многие начинающие художники сталкиваются с проблемой формирования цены на свои же работы. Что ты мог бы посоветовать?

— Мой художественный руководитель в училище Елена Зверева мне как-то сказала на этот счет, что если тебе самому дорога картина и тебе не очень хочется с ней расставаться, задирай цену «в космос», а вдруг и купят. И знаете ли, покупают. Исходя из этого совета, я и формирую ценовую политику на свои работы. А если серьезно, начинающему художнику, конечно, все-таки нужно потратить время на изучение ценового контекста вокруг себя, какие цены у ближайшего круга художников, чтобы это выглядело более-менее адекватно. Если говорить о сайтах, то там в общем-то тоже самое, стоит проанализировать цены своих коллег. Сильно выше задирать цену, никто не запрещает, но для самого начала продаж это может сильно затормозить их старт. На мой взгляд, основной мотивацией для соразмерного повышения цен на свои работы для художника может служить уже известная история продаж, определенный рейтинг и популярность. Схема избитая, но актуальность не потерявшая. Хотя бывают случаи когда художника подхватывает волна, и с самого начала продажи взлетают, но опять же для этого нужен какой-то задел, или талант, или раскрутка галереями, кураторами, продюсерами, или самого себя. На пустом месте ничего не бывает. Я бы рекомендовал начинать с небольших цен, или продавать работы не очень значимые для художника, чтобы просто получить хоть какой-то опыт взаимодействия с клиентом. У каждого художника свой подход в этом деле и он появляется только с его личным опытом. Ценовой разброс на мои работы на данный момент составляет от 500 до 8000 евро. На сегодняшний день самая дорогая работа, картина «Двое»,  была продана за 6500 евро. Серьезные и сильные работы не могут быть недорогими и художник должен для себя это понимать, это важно психологически, чтобы точно быть удовлетворенным в случае ее продажи, даже если для этого уйдет больше времени. Хорошо, когда работ много, и они разного формата и назначения, это позволяет формировать более гибкую ценовую политику и соответствующую ей аудиторию, не всем нужны большие и дорогие картины. Может сложиться впечатление, что мы говорим о каком-то потреблении искусства, и все сводится к рыночным схемам, но это не так. Художник генерирует творчество, но объект его творчества неизбежно вписывается в арт-индустрию, где действуют свои законы, иногда разительно отличающиеся от творческих, но которые очень важно художнику изучать, если он не хочет, чтобы его творчество оставалось у него в мастерской.

— В каких городах и странах сейчас находятся твои работы?

— В январе я зарегистрировался на сайте и в феврале уже купили первую работу достаточно большую, она отправилась в Лондон. Потом была Канада, США, Норвегия и снова Англия. Последняя картина «Вечер» также продалась в Англию, купили ее на сайте Saatchi Gallery. В Москву забрали небольшие натюрморты. В Воронеже работ не покупали. Правда, были предложения от жены губернатора, но все закончилось после объявления цены. В основном, мои работы покупают за границу.

— Ты поддерживаешь отношения с твоими бывшими одногруппниками? Как складываются их творческие судьбы?

— Только на уровне переписки в социальных сетях. Я восстановился в училище в 2014 году, когда моя группа уже выпустилась. А тут были совсем юные студенты, поэтому с ними контакт был только формальным. А вот с той группой, с которой начинали – да. Мы росли вместе, знакомились со всей этой творческой кухней, помогали друг другу на просмотрах. Сейчас кто-то из них занимается творчеством, кто-то не занимается. Зачастую люди больше работают над прикладными вещами – видимо, из финансовых соображений. Возможно потому, что нет мастерских. У кого есть возможность отвести под нее комнату – хорошо, у кого нет – этим нужно заниматься через Союз Художников, а там есть свои трудности. На Государственном уровне инициатив нет, а если и есть, то они идеологически совершенно не интересны для творчества и сводятся к работе на заказ каких-либо госструктур. Хотя есть надежда, что те, кто хочет заниматься творчеством, все-таки будут им заниматься. А те, кто учились ради корочки, так они и в училище особо этого не делали. Зачастую у нас в учебные заведения попадают прикладники в лучшем случае. В итоге творчеством занимаются единицы, большинство – уходит налево.

— Какую роль в твоей творческой жизни играет удача и умение продвигать свое творчество?

— Удача, Его Величество Случай иногда многое решают, как у меня, допустим, вышло в школе с тем художником. Иногда не решают, тогда помогает усидчивость и твердолобость, когда ты пробиваешь одну стену лбом, а там другая стена, за ней еще, и ты уже думаешь, что точно на последней лоб расшибешь, а за ней-то как раз что-то важное и происходит. Нужно постоянно двигаться, превозмогать то, что не получается и внутри творчества, и внешние какие-то ситуации. А самопродюсирование очень важно для художника, особенно сейчас с возможностями интернета. В самопродвижении через интернет нет ничего стыдного. Здесь присутствует момент некой анонимности, тут нет среды, куда нужно будет приходить, подписывать какие-то бумажки, ждать. Интернет в этом смысле очень удобен. Плюс это обмен знаниями. На том же Behance ты находишь новых художников, которые тебе нравятся, через них – других, и получается такая цепная реакция. Но многие художники, особенно старого поколения, конечно же, этим не занимаются, они просто не знают компьютер. Хотя у многих художников, даже моего поколения, картины складируются в мастерской. Даешь ссылки, а им что-то мешает этим заняться, то ли лень, то ли что-то еще. Но я не знаю как сейчас иначе. Под лежачий камень вода не потечет. Тебя никто не видит. Выставок у нас мало, за рубеж везти дорого, да и сложно оформлять документы на вывоз и ввоз. Пусть твой стартап будет через интернет, но у тебя появятся предложения как у меня сейчас.

«В творчестве интересна его основа»

— Если бы ты не стал художником, то в какой профессиональной сфере ощущал себя комфортно?

— Я бы, наверное, музыкой занялся. Сейчас иногда мы ходим с ребятами на репетиционные базы. Это очень интересно – музыка, ее природа, фактура, какое-то напряжение, что собой представляет сам инструмент, из чего сделана гитара – вот эта алхимия музыки очень захватывает. Здесь даже больше интересны какие-то экспериментальные проекты со звуком, шумами. Я владею чуть-чуть всеми инструментами, но в группе играю на барабанах. Я очень увлекался этникой, шаманизмом, такими вещами, которые когда-то закладывали основы музыки. Вообще в творчестве интересна его основа, поэтому сейчас и в живописи у меня появилась тяга уходить в какие-то чистые цвета прямо из тюбика, чем меньше смешивания, тем лучше. Так и в музыке. Чем менее сложен инструмент и по изготовлению, и по воспроизведению звука, тем в нем скрыта более глубокая потенция. Внутренняя рефлексия на такой звук сильнее, чем на какое-то современное звучание. Например, шаманский бубен создает звук, который заставляет переживать какие-то первоосновы. Это необъяснимо и этим интересно.

— Каким ты видишь будущее своих детей и хочешь ли ты, чтобы они продолжили твое дело?

— Никто не знает, как получится. У детей уже проявляются какие-то способности. Маруська – старшая, очень любит рисовать. Но все зависит от внутреннего направления, характера, как сформируется человек и куда его потянет. Может быть, она фотографией займется, может музыкой, а может вообще экономистом станет. Васька, похоже, технарь будет, очень конструкторские у него увлечения, любит большие книги альбомного формата про самолеты. Как раз, в отличие от Маруськи, рисовать совсем не любит. Я бы не хотел за детей решать. Нужно просто им помочь, направить их и главное – дать возможность самореализации.

СПРАВКА

Игорь Щербаков – художник. Родился в 1990 году в Борисглебске. С 2007 по 2012 год –учеба в Воронежском художественном училище. Работы хранятся в частных коллекциях в Англии, Канаде, Норвегии. Женат, трое детей – 6-летняя Маруся, 5-летний Василий и 3-летний Федор.

Участие в конкурсах и выставках

2014г. Первое место в 5-ом Международном молодежном конкурсе изобразительного искусства «Краса Week», Минск.
2014г. Первая персональная выставка в доме Актера «Живопись, графика», Воронеж.
2015г. Участие в Международном студенческом пленэре стран СНГ, Острогожск.
2015г. Вторая персональная выставка в доме Актера «Живопись», Воронеж.
2015г. Диплом Совета ректоров вузов Воронежской области и дирекции художественного музея им. Крамского за верность реалистическим традициям.
2015г. Областная молодежная выставка, Воронеж
2016г. Областная молодежная выставка, Воронеж.
2016г. Первый форум молодых художников области «ФОРМА-Т», Воронеж.

Фото для материала подготовила Снежана Смольянинова.