Художник Электротеатра «Станиславский» Анастасия Нефёдова: «Мне интересно переворачивать сознание»

Одним из самых обсуждаемых событий прошедшего восьмого Платоновского фестиваля стал театральный парад «Пушкинские игры». Его посетили рекордное количество зрителей – более 37 тысяч человек. Концепцию парада разработала главный художник Электротеатра «Станиславский», преподаватель Школы дизайна в Высшей школе экономики Анастасия Нефёдова. В театре она начала работать с 2013 года, до этого 13 лет отдала кино. Среди проектов, где Анастасия Нефёдова была художником, фильмы «Москва 2017», «Ржевский против Наполеона» и другие. В интервью «Умбра Медиа» Анастасия рассказала, как одевала Ван Дамма и Собчак, что значит жизнетворчество и почему сейчас художнику легко найти себе применение.

«Голливудские актёры оставляют костюмы себе»

— Анастасия, вы учились во МХАТе на театрального художника. Как вы пришли в кино?

— Это была смешная история. В кино я попала благодаря ученикам режиссёра Бориса Юхананова с его первого выпуска Мастерской индивидуальной режиссуры. Мы познакомились с Александром Дулерайном и Сергеем Корягиным и они меня пригласили делать вместе с ними их первый авторский фильм – сказку «Иван-дурак» (вышла в 2002 году). Сказали, что хотят, чтобы я делала у них костюмы и все в фильме были одеты как я. Тогда это для меня было ужасно оскорбительно, потому что я хотела, чтобы меня воспринимали не как красавицу-женщину, а как художника и личность, но согласилась, было ужасно любопытно. Причём когда режиссёры увидели мои эскизы, первое, что они сказали – так в кино не делается. Жанр был — кибер-сказка, поэтому я создавала альтернативную реальность русской сказки с такими немного сумасшедшими костюмчиками. И постепенно ребята прониклись эстетикой, которую я предложила. В итоге у нас получилось дикое, необычное кино, у которого куча своих почитателей. С тех пор я полюбила кинопроцесс и осталась в нем на 13 лет.

— В российско-американском фильме «Москва 2017» вы тоже создавали альтернативную реальность и работали с голливудскими актёрами. Сложно было попасть в этот проект?

— Меня в качестве художника-постановщика пригласил Саша Дулерайн, с которым мы делали «Ивана-дурака». Это был грандиозный проект, мы снимали в Болгарии в Софии и в Москве. В Болгарии я строила огромные декорации в большом павильоне. Я отвечала за костюмы и декорации, а рекламных монстров разработал мой муж художник Юрий Хариков .

— В картине снимались известные актёры. Какие остались впечатления от работы с ними?

— С голливудскими актерами оказалось очень комфортно работать. Я подружилась с Лили Собески (снималась в фильмах «Джонни Д.», «Призрачный экспресс» и другие), у нас интересная первая встреча получилась. Лили пришла на примерку уставшая после перелета, не в настроении. Она всё померила и ничего не сказала. А потом вечером меня приглашают режиссёры в дорогой ресторан и говорят: «Насть, есть комментарий от Лили, что ей ничего не нравится и она ничего на наденет». Я как-то смогла взять себя в руки и предложила посмотреть фото с примерки, которые у меня были с собой. Мы стали анализировать каждый образ. Отобрали то, что нам точно нравится. На следующий день у на была общая встреча с Лили и режиссерами. Мы все проговорили, посмотрели фотографии и она поменяла мнение. В итоге она надела все костюмы, а после съёмок забрала их с собой. Для меня это был комплимент. У голливудских актеров есть в райдере пункт, что если им нравятся костюмы, они могут оставить их себе.

Вообще в фильме играли много крутых актеров. Например, роль гуру исполнял Макс фон Сюдов (двукратный номинант на «Оскар», снялся в «Звёздных войнах: Пробуждение силы», «Игре престолов»). У него необычная внешность, рост два метра, весь седой. Я отсматривала фильмы с его участием, хотела посмотреть, что с ним делали другие художники. На подготовку к съёмкам у нас было всего несколько часов. Я ему подбирала костюм без предварительных мерок. И вот в 8 утра я должна была принести ему костюмы, а в 12 уже нас ждали на площадке. И я помню, как утром иду с пакетом одежды через Софию и думаю, что настал мой час расплаты. Но не возникло никаких проблем, ему всё понравилось, хотя я ему предложила образ, которого у него ещё не было в предыдущих фильмах.

«Костюм для Ксении Собчак подобрали за час»

— Ещё один фильм в вашей карьере с большим количеством звёзд – «Ржевский против Наполеона» 2012 года. Как проходили съёмки этой картины?

— «Ржевский против Наполеона» — один из моих любимых проектов. Для него было сшито больше 250 костюмов. Сначала у меня были разногласия с продакшеном – меня уволили в разгар подготовки к съемкам. Мне сказали, что всё классно, но очень дорого, поэтому у меня купили только эскизы. И через месяц за неделю до съёмок мне звонят и режиссёр (Марюс Вайсберг) говорит: «Настя, спасай, у нас ничего не получается». Я выкидываю, то, что уже было сделано и мы начинаем шить заново, потому что там была какая-то несусветная история. Эскизы я выслала по почте и как их распечатали на плохом принтере, так по ним и шили костюмы. А цветопередача уже изменилась! Закупили все ткани на 10 тонов или светлее или темнее. Если теряется коммуникация в процессе работы над проектом, то все может разрушиться. Актёров на площадке одевали в каких-то экстремальных условиях, буквально за несколько часов до съёмок. Также было с Жан-Клодом Ван Даммом. Я не знаю, каким чудом мы ему сшили идеальный костюм, который сел на него без предварительных мерок. Ксения Собчак тоже за час до съемок приехала, а у неё был сложный костюм с корсетом, кринолином, декольте. Она общается с огромным количеством людей, понятно, что она экономит энергию, поэтому она попросила из всей команды дать ей одного человека, с которым она будет общаться. И вот выделили меня. Я больше переживала не за то, что ей может что-то не понравиться и она устроит скандал, а за то, что нет времени поправить что-то. Но все прошло благополучно, её наряд сел прекрасно и мы остались довольны друг другом.

— Фильмы и «Москва 2017», и особенно «Ржевский против Наполеона» получили нелестные отзывы критиков. Вам не обидно, что так оценен результат работы?

— Иногда это болезненно, но я однозначно отвечаю за свой результат. Есть вещи, которые от тебя не зависят. Либо ты их принимаешь, либо всю жизнь по этому поводу рефлексируешь. А предугадать успех фильма сложно. Но, например, «Москва 2017» – это некоммерческое кино, оно не было рассчитано на массового зрителя, а Марюс работает с жанром, который в нашей стране в диковинку.

«Художника переделать нельзя»

— Сложно ли было оставить кино, когда вас Борис Юхананов пригласил в Электротеатр «Станиславский»?

— В тот момент, когда Борис меня позвал, от кино у меня была не то чтобы усталость, скорее было ощущение конца чего-то, но при этом было непонятно, куда дальше идти. У меня накопилось какое-то количество опыта, проектов, знаний, но нужно было двигаться дальше. Все, что мне предлагали в кино, было одного и того же свойства. Наш кинематограф был не готов общаться с другими реальностями, а мне было интересно переворачивать сознание. Конечно, есть режиссёры, которые этого хотят, но их мало. И именно в этот момент Юхананов позвал меня строить театр. Такой подарок от судьбы случился. Здание будущего театра было полуразрушенным. Все началось с архитектурного проекта, чем я раньше никогда не занималась. Это было ужасно классный и счастливый период и одновременно ужасно тяжелый, потому что я столкнулась с кучей задач, которые никогда до этого не решала. А решать их надо было очень быстро. Например, у меня было задание — отремонтировать четыре этажа и привести их к какой-то общей атмосфере в очень сжатые сроки, одновременно с этим строился мой пошивочный цех. В какие-то моменты мне казалось, что я не выдержу. Но если у меня есть цель и она мне нравится, меня невозможно сбить. А здесь у меня была цель – построить театр.

— Масштабы многих ваших работ впечатляют. Например, для спектакля-трилогии Юхананова «Синяя птица» вы разработали 350 костюмов. Что вам помогает прийти к конечному результату в таких крупных проектах и не потерять первоначальный творческий запал?

— Я просто пускаюсь в это плавание. Обычно делаю параллельно несколько проектов. На каждый проект у меня отдельный блокнот. После каждого спектакля остаются огромные папки с эскизами, разработками, чертежами, технологическими описаниями, референсами, пробами тканей. У меня часто мои студенты спрашивают, как я выживаю. Видимо дело в том, что я беру на себя ответственность как отдельную субстанцию, и она во мне живет. Из-за этого я понимаю, что не могу бросить людей, что я отвечаю за них. И это двигает вперед. Конечно, ты можешь вспомнить, что устал, хочешь спать и сил нет. Но потом понимаешь, что у тебя куча народу, которая на тебя рассчитывает. Просто я в себе открыла эту способность к ответственности как дар и мне надо его реализовывать.

— С чего обычно начинается ваша работа над спектаклями в «Электротеатре»?

— С Борисом обычно мы садимся и устраиваем что-то вроде креативной сессии. Собираются все вместе — режиссёр, композитор, художник-сценограф, художник по костюмам, хореограф, художник по свету – люди из творческой команды. Мы начинаем читать текст и одновременно собираются идеи со всех. Шаг за шагом вырабатываем концепцию, тут же композитор сочиняет музыку, я рисую, все что-то делают. И эта сессия может долго длиться, например, мы можем встречаться две недели каждый день. С Юханановым у нас не бывает яростных споров, он мне доверяет. Я его за это обожаю. Если он позвал тебя на проект, это значит, что он доверяет именно тебе. У него есть способность слышать твои предложения. Я своих режиссеров тоже всегда призываю слушать художников. Потому что вряд ли вы можете переделать художника, вы его можете только трансформировать.

«Театр ценен живой энергией»

— С каким самым необычным материалом вам приходилось работать?

—  Во время работы над оперной постановкой «Сверлийцы» в Электротеатре я познакомилась с таким материалом как мягкий корсажный регилин. Это трубочки, которые состоят из плетёных лесок, обычно их используют для кринолинов. А я их использовала в качестве материала для париков. В «Сверилийцах» у всех материалов неожиданное применение. Вдохновила меня композиторская история Дмитрия Курляндского. У него сверлийцы поют в трубочки из кабель-канала. Когда я их увидела, мне захотелось, чтобы и в костюмах использовались стройматериалы.

— За время работы в театре, были у вас какие-то проекты в кино?

— Да, сделала второй сезон для сериала «Чернобыль. Зона отчуждения». Я там работала над костюмами в двух или трёх сериях. Очень интересная тема для художника в этом проекте – ретрофутуризм, как будто не было путча и победил коммунизм.

— В чем принципиальное различие работы художника в кино и в театре?

— В живой энергии. На сцене у тебя происходит все здесь и сейчас, все настоящее, но при этом ты можешь создавать все что угодно. А в кино, из-за того, что есть мертвый экран, то за ним наоборот тебе нужно создать максимально достоверную реальность, чтобы эту грань разрушить.

— Насколько сложно сейчас художнику реализовать себя в сфере кино и театра? Есть ли конкуренция?

— Наверное, она есть. Но мне кажется, сейчас такое количество междисциплинарных проектов, что можно найти себе применение. Сейчас существует много форматов, в которых художники очень востребованы. Но нужно не оставаться специалистом узкого профиля, а быть готовым к любого рода проектам. Кто бы мог подумать, что я начну делать театральный парад.

«Моя жизнь есть творчество»

— Вы со своим супругом тоже известным театральным художником ломаете стереотип, что двум творческим личностям сложно ужиться вместе. Как вы познакомились?

— Юра для меня всегда был эталоном художника. Еще до нашего знакомства я увидела его работы в журнале «Театральный наблюдатель». И у меня просто мир разверзся, я увидела, что есть художники какого-то небесного свойства. Это было для меня событием, которое перевернуло моё студенческо-младенческое сознание. Я была на пятом курсе, и мне казалось, что ничего интересного в театральной жизни не происходит, и вдруг я его эскизы увидела. А встретились мы на премии «Золотая маска». Его номинировали как художника за спектакль «Королевские игры», а мою команду – за оперу «Дон Паскуале», поставленной в пермском театре оперы и балета. Я сама к нему подошла. Он мне тогда сказал, что все встречи не случайны. И я подумала: «Что он несет?». Но это была судьба, после нашего знакомства спираль судьбы начала раскручиваться, благодаря ему я с Борисом Юханановым познакомилась. Сейчас с Юрой у нас две дочери, старшая учится на графическом дизайне, открылся талантище. А младшая пока ищет себя.

— Общаясь с вами, создается ощущение, что творческий процесс в вашей жизни ни на минуту не прекращается.

— Так и есть. Я недавно страдала — ну должна же у меня быть личная жизнь, люди вот на лыжах кататься ездят, у людей есть хобби. А у меня одна работа. И только сейчас я стала понимать значение фразы Юхананова о жизнетворчестве. Это всё есть моя жизнь, моя жизнь есть творчество. Мне не нужно переживать, что я не езжу на лыжах, как нормальные люди. И в этом есть моя личная гармония. Почему я не должна поддаваться на какие-то другие искушения, если они мне не близки.

В ТЕМУ
«От театрального парада Воронеж немного вздрогнул»

В этом году дирекция Платоновского фестиваля решила сделать собственный парад «Пушкинские игры», а не приглашать уличные театры с готовыми представлениями. Разработкой концепции парада занималась Анастасия Нефёдова, которая пригласила 57 московских молодых художников и режиссёров. Вместе они организовали арт-группу КТОМЫ. К ним присоединились более ста воронежских актеров, художников, ходулистов, скейтеров, волонтёров. Участники парада показали 15 перформансов по мотивам произведений и биографии Александра Пушкина. Образы, созданные поэтом, художники и режиссёры перенесли в XXI век с интернетом и массовой культурой. Получилось сюрреалистично и очень необычно, некоторые зрители назвали парад «Пушкинские игры», прошедший на улице Кирова 12 июня, пищей для ума. Были мнения и совершенно противоположные. Кто-то из зрителей посчитал парад эстетически неудачным. Анастасия Нефёдова говорит, что была готова к самым разным оценкам «Пушкинских игр».

— В каком-то смысле наш парад провокация, мы же художники. Рисовать Руслана и Людмилу как в советской книжке скучно. Сейчас Пушкина воспринимают как икону, а он же был живым человеком. Мы вступили с ним в диалог. Я представляла, что он бы сам с нами зажёг на параде, — рассказала Анастасия. – Мы делали честную историю про себя. И уникальность парада в том, что мы сами сделали костюмы, декорации и сами же прошли по улице. То есть по большей части в параде были задействованы художники и режиссеры, а не профессиональные шоумены, которые всю жизнь людей развлекают. Я рада, что Михаил Бычков (худрук Платоновского фестиваля) доверил мне парад. Воронеж от нас чуть-чуть вздрогнул. Это классно, будет, что вспомнить и о чем поразмыслить, поспорить, поругать и повосхищаться – это и есть уличное искусство.

СПРАВКА

Электротеатр «Станиславский» находится в Москве на одной из главных улице столицы – Тверская, 23. Ранее в здании театра располагался кинотеатр «Арс», Московский драматический театр им. К.С. Станиславского. Реконструкция здания началась в 2013 году. Автор программы обновления и художественный руководитель Электротеатра — Борис Юхананов, режиссер, теоретик театра и педагог, ученик Анатолия Эфроса и Анатолия Васильева. В 2015 году реконструкция была завершена. За три года существования Электротеатра вышло 46 премьер, созданных как топовыми российскими режиссерами, так и дебютантами. В театре спектакли ставили Константин Богомолов, Александр Зельдович, Филипп Григорьян, Олег Добровольский и другие.

Заглавное фото: Виталий Рождественский